На этой неделе российский премьер-министр будет в Брюсселе. Вы можете скучающе ответить на это: «Ну и что здесь такого особенного?» Встречи такого уровня между ЕС и Россией проходят ежегодно, и скоро они превратятся в обыденность, даже если их участники будут избегать взаимных упреков. Но на сей раз нечто «такое особенное» все же может произойти. Россия на протяжении нескольких месяцев подает сигналы о том, что хотела бы перенести отношения с Евросоюзом из раздражительной политической плоскости на поле российской экономической модернизации, и премьер-министр для реализации данной цели привезет с собой большую делегацию из министров и бизнесменов.

Как всегда, появится масса препятствий на пути получения тех инвестиций в высокотехнологичные отрасли, которых добивается Россия. Не в последнюю очередь это вызвано вынесением нового приговора некогда самому богатому человеку страны Михаилу Ходорковскому, что, мягко говоря, снижает доверие к деловой атмосфере и правосудию в России. Но о главном препятствии никто, скорее всего, говорить не будет. У внешнего мира, и особенно у Европы, а в ее составе особенно у Британии есть проблема с российским премьер-министром Владимиром Путиным.

Существует имидж Путина как человека жесткого и трудного, как врага демократии, тянущего свою страну быстрыми темпами назад, в советскую эпоху с ее ограничениями и амбициями. И это усиливает все те исторические страхи и подозрения, которые есть у Запада в отношении России. Но если многие на Западе видят в Путине едва ли не диктатора, держащего своих свободолюбивых сограждан в рабстве, то большинство россиян смотрит на него совсем по-другому.

У себя в стране он совершил нечто невообразимое, завоевав и сохранив свою огромную популярность на протяжении двух президентских сроков плюс почти полный премьерский срок, удержав ее во время экономического кризиса, серии терактов, ряда стихийных бедствий и антропогенных катастроф, а также маленькой и не совсем успешной войны. Редко на памяти живущего поколения возникало такое несоответствие между представлениями об одном и том же лидере дома и за границей.

Откуда такая разница в оценках? Ответы на этот вопрос дают некоторые из многочисленных превратных представлений внешнего мира о сегодняшней России, олицетворением которой является Владимир Путин. Эти представления можно приблизительно разделить на две категории, которые следует назвать так: кто такой Путин, и что он сделал (или думает, что сделал) со своей властью.

Одна из самых темных теней, омрачающая облик Путина в глазах Запада, это его карьера в советском КГБ, а также непродолжительный период, когда он возглавлял постсоветскую организацию-преемницу КГБ ФСБ. Это прошлое упрямо преследует его с тех самых пор, как Борис Ельцин неожиданно передал Путину бразды правления в последний день 1999 года. Когда он стал президентом, его имя в сообщениях зарубежных СМИ редко употребляли без ссылки на работу Путина в КГБ.

В такой оценке есть две исходных посылки, которые в России не считают состоятельными. Первая – что карьера в КГБ это плохо само по себе. В советские времена многие считали офицеров КГБ людьми умными и благородными – намного умнее и благороднее обычных и банальных милиционеров. А сам комитет высоко поднимал планку требований к своим новобранцам. Воспитанный на фильмах об отчаянной храбрости и бесстрашии в стиле Джеймса Бонда, а также видя в КГБ организацию с жестким кодексом чести, Путин с раннего возраста хотел поступить в это ведомство. Но после школы ему сказали, что сначала надо получить университетский диплом (что он и сделал).

Вторая исходная посылка заключается в том, что «бывших офицеров КГБ не бывает», что культура этого ведомства и его приоритеты закрепляются в человеке навсегда. Путин проработал в КГБ 16 лет, причем последние годы служил в Восточной Германии. Однако уровень его должностей говорит о том, что он был очень далек от верхушки иерархического древа, и вряд ли мог до нее добраться. Да и КГБ уже не был тем элитным корпусом, каким он являлся в зените своей славы и могущества. Но даже в этих условиях Путин сделал нечто крайне нетипичное для закоренелого карьериста из КГБ. После падения Берлинской стены, когда до распада Советского Союза было еще не близко, он ушел в отставку, отдав предпочтение работе на одного из самых прогрессивных лидеров России, настроенного против КГБ – мэра города Ленинграда (который вскоре переименовали в Санкт-Петербург) Анатолия Собчака.

Вы можете сказать, что он сделал это в рамках тайной операции по указанию КГБ, хотя тому нет ни малейшего подтверждения. Более реальным кажется другое предположение: этому человеку нужно было кормить семью, а он понял, что КГБ уже не может предложить ему стабильную работу с хорошими перспективами. Но он мог выбрать менее радикального начальника. Решив работать с Собчаком, Путин буквально перешел на другую сторону баррикад.

Это так, говорят его критики, но когда Путин стал президентом страны, он привел с собой во власть всех своих коллег из КГБ, превратив постсоветскую Россию в обновленное кагэбэшное государство. Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты. Но и это не совсем верно. Любому человеку, вознесенному на вершину власти, но не имеющему под собой базы власти, нужно надежное окружение. И в избранный круг Путина не могли не войти бывшие офицеры КГБ. Следует также заметить, что когда Путину пришло время выбирать преемника, он отказался от «безопасного», как могли посчитать многие, варианта с человеком из спецслужб. Дмитрий Медведев никогда не работал в спецслужбах, и даже самые злейшие его враги не могут этого утверждать.

Большинство россиян главным образом видят в Путине не бывшего кагэбэшника. А те, кто смотрят на него именно так, не считают сей факт биографии недостатком. Скорее, они видят в нем решительного и настойчивого президента, который навел порядок после оставленного Ельциным хаоса, обеспечил людям выплату зарплат, а также самый быстрый рост материального благосостояния за всю историю России. Какими бы циничными ни были россияне сегодня, мало кто решится заявить, что сейчас им живется хуже, чем до 1992 года – или даже до 2002-го. «Это же экономика, дурачок» - данная формула действовала в Америке, когда выбирали Билла Клинтона; действует она и в России.

Более того, россиянам в целом нравится Путин, причем не только потому что они видят в нем сильного человека, который не допустит, чтобы наглые иностранцы смеялись над ним и над Россией. Им нравится то, что он ведет себя и реагирует на вещи точно так же, как они: порой грубо и неосмотрительно. Они признают одну неоспоримую истину: почти 30 лет постоянных изменений и непредсказуемости, после чего Путин в качестве президента дал им приятную и долгожданную передышку.

Им также нравится, как искусно и показательно он организует свой летний отдых. В прошлом году он проехал на желтой «Ладе Калине» по российскому Дальнему Востоку, охотился на амурского тигра, ездил без седла на лошади в российской глуши, занимался белыми медведями. Его фантазии во многом похожи на их собственные. Но такое впечатление начинает ослабевать. Петь песню Blueberry Hill в переполненном знаменитостями зале – это, наверное, уже слишком, даже ради благотворительности. Однако Путин – мальчишка из скромной семьи, чей старший брат умер во время блокады Ленинграда, выросший в коммунальной квартире, ставший асом дзюдо, не боящимся школьных хулиганов – жил такой же жизнью, как и большинство его соотечественников. И это находит отклик у них в душах. Подобно им, он был продуктом больших перемен; подобно им, он пережил эти великие перемены.

Даже те, кто понимают Путина, понимают вырастившую его Россию переходного периода, тем не менее, осуждают то, как он, по их мнению, пользуется своей властью. Список обвинений длинный, и не все его хулители готовы подписаться под каждым пунктом, но вот краткое изложение. Он затеял новый конфликт с чеченцами, говорят эти люди, затем безжалостно провел эту войну, сначала, чтобы обеспечить себе победу на выборах в 2001 году (так в тексте – прим. перев.), а затем, чтобы показать России, кто в доме хозяин. Он отошел в сторону от демократии и прав человека, которые дал стране Ельцин, он закрывал независимые телеканалы, запретил деятельность многих неправительственных организаций, давал санкцию на убийство критически настроенных журналистов (Анны Политковской, например), а также объявил вне закона многие демонстрации в защиту демократии. Будучи человеком самовластным, он начал строить структуру, известную как «вертикаль власти», или пирамида, в которой вся власть замыкается на него. В этих же целях он отменил прямые выборы губернаторов в регионах.

Он нетерпим к оппозиции, выступающей против его персональной власти. Именно поэтому он бросил за решетку олигарха и главу ЮКОСа Михаила Ходорковского. Он разрешил преследовать и убивать врагов за границей (главный пример здесь – отравление полонием в Лондоне Александра Литвиненко). Его величайшее устремление – воссоздать советскую империю. Отсюда регулярные газовые споры с Украиной в зимнее время, а также война 2009 года с Грузией (так в тексте – прим. перев.), цель которых одна – создание исключительной зоны влияния. В итоге получается, что он по духу советский лидер, стремящийся вернуть страну к сражениям холодной войны.

Здесь с самого начала следует сказать, что превалирующие взгляды Запада на многие из этих действий и превалирующие взгляды на них россиян очень отличаются друг от друга. Там, где мы видим героических чеченцев, справедливо требующих для себя государственности и борющихся с имперским врагом, русские видят неприятную опасность, которую надо устранить, а Чечню усмирить в пределах России. Олигархи, и особенно олигархи-евреи (а таких очень много) крайне непопулярны в России, и не нужно было никакого Путина, чтобы возникла такая непопулярность. Мысль о том, что Ходорковского могут выбрать в борьбе с Путиным, даже в условиях самых свободных и честных выборов, кажется просто нелепой и смехотворной. То же самое относится к неутомимому оппозиционеру-активисту и бывшему шахматному гроссмейстеру Гарри Каспарову. То, что для людей Запада было славной эпохой свободы при Ельцине, для многих россиян стало временем хаоса в стране, которую унижал и позорил ее вечно пьяный руководитель. После этого в Путине увидели человека, восстанавливающего не только порядок, но национальное достоинство.

Россияне не хотят также видеть другую сторону газового спора с Украиной и войны с Грузией. Нравится вам это или нет (а многим иностранцам не понравилось), но у России в обоих случаях были весомые доводы в свою защиту. Украина не платила по счетам, а Грузия напала на пользующуюся поддержкой России Южную Осетию. Постсоветская Россия только сейчас начинает осознавать, что менее грубая и топорная реакция могла дать ей желаемый результат с меньшими денежными потерями и ущербом для собственной репутации. Путина хвалят за то, что он поступил правильно, защитив жизненно важные национальные интересы.

В остальном защитить Путина сложнее. Отчасти это вызвано тем, что существуют подлинные разногласия по поводу прав человека, а также присутствием в России обиды на Запад, порожденной ощущением того, что многие западные страны применяют двойные стандарты. Но это лишь отчасти – ибо, скажем, в случае с убийствами журналистов и политических противников на президента нельзя возложить вину напрямую, но на него можно возложить ответственность за создание некоей атмосферы вседозволенности и безнаказанности.

Но обвинение в том, что Путин антидемократичен и жаден до власти – для России и для себя самого, представляет собой непонимание особого рода. Если смотреть на ситуацию из России, Путин вовсе не кажется экспансионистом. Его высказывание о том, что распад Советского Союза стал «одной из величайших геополитических катастроф века», нашло широкий отклик среди тех россиян, которые помнят времена, когда СССР был сверхдержавой. Это не значит, что Путин вознамерился восстановить советскую империю. Напротив, он подписал договоры о границах почти с каждым из российских соседей. Задача, которую он унаследовал от Ельцина, заключалась в том, чтобы приучить бывших советских граждан, что они снова россияне.

А что касается утверждений о личном властолюбии Путина, это вовсе не то, что может означать его попытка создания вертикали власти – оказавшаяся успешной лишь частично. Он унаследовал страну, в которой управление и администрирование любого рода было расколото на части. За границей его усилия по централизации власти были истолкованы как стремление к величию и могуществу. Но эти усилия отражают не силу государства и президентской власти, а ее слабость.

Все утверждения о личном властолюбии Путина опровергаются тем выбором, который он сделал три года назад. Несмотря на свою колоссальную популярность, он отверг предложение Думы (российский парламент) внести поправку в конституцию и пойти на третий президентский срок, заявив, что если президент станет пренебрегать конституцией, это будет конец власти закона. Кто-то утверждает, что он продолжает править страной, действуя через своего протеже Медведева. Но даже если вначале это было так, то с каждым месяцем становится иначе. Теоретически он может пойти еще на один президентский срок на следующих выборах. Но вполне возможно, что его больше привлекает работа премьера, которая связана с практикой и повседневной жизнью и требует управленческих навыков.

Так что доводы в защиту Путина существуют. И существует вполне справедливый аргумент о том, что в отличие от некоторых региональных руководителей ему нет нужды подтасовывать выборы, так как он уверенно придет к победе и без этого. Но справедливости ради следует сказать, что не все россияне ощущают близость со своим бывшим президентом, а ныне премьер-министром. Внутреннее отвращение к нему прочно засело в умах наиболее утонченной интеллигенции, что напоминает отношение некоторых британцев к Маргарет Тэтчер. В своих опасениях и дурных предчувствиях они похожи на скептически настроенных иностранцев (в вопросах демократии, в противоречащих друг другу требованиях свободы и стабильности). Но здесь ощущается сильный запах снобизма.

Им не нравится воплощенная в нем русскость, ибо они считают ее плебейской и грубой. Им трудно понять, почему человек, уступающий им в социальном и интеллектуальном плане, должен представлять их самих и их страну в мире. В этом они заодно с теми людьми Запада, которые считают Россию агрессивным хулиганом, не оправившимся от ностальгии по империи. И их взгляды и представления взаимно укрепляют друг друга.

Отстаивать такого рода оценки будет сложнее, если Дмитрия Медведева изберут президентом на второй срок, что возможно, так как выборы состоятся в будущем году. Если такое произойдет, все, наверное, быстро забудут, что без покровительства Путина этот освоивший блоги и Твиттер юрист из благополучной преподавательской семьи никогда бы не оказался там, где он находится сегодня. И в этом случае постсоветский переход будет, наконец, завершен.Mary Dejevsky, "The Independent" (Великобритания)